ПОЛИТ.РУ: Консенсус распался. Переоценка "новой экономики" ведет к мировому кризису


	Тенденции

Консенсус распался. Переоценка "новой экономики" ведет к мировому кризису

Олег Григорьев, Михаил Хазин

Михаил Хазин - бизнес-директор аудиторско-конультационной фирмы
"Современные бизнес-технологии"
Олег Григорьев - директор ГУП НИЦ "Экобезопасность"

Содержание

От редакции
Уже в начале года, до апрельского падения фондовых индексов, стало ясно, что NASDAQ и "новую экономику" как таковую в ближайшее время ждут большие потрясения - по меньшей мере, глубокая переоценка. Как раз тогда мы опубликовали неоднократно цитировавшуюся статью наблюдателя из Гааги, где показывалось, что взлет акций интернет-компаний основан на некритичном принятии сообществом ряда весьма спорных гипотез. Недавно была опубликована большая работа Михаила Делягина, во второй части которой анализировалась вероятность наступления валютного кризиса в США. Как выяснилось впоследствии, работа Делягина отчасти была ответом на майский доклад экономистов Олега Григорьева и Михаила Хазина, дополненный (и в то же время сокращенный) вариант которого публикуется сегодня.

Введение

В настоящее время ситуация в мире с точки зрения развития российской экономики выглядит относительно благополучно. Однако это вовсе не означает, что мы не должны рассматривать и неблагоприятные варианты развития событий и разрабатывать соответствующие меры реагирования.

На Западе все еще считается дурным тоном всерьез говорить о возможности мирового экономического кризиса. Публикации на эти темы, хотя их количество растет, тонут в потоке пропагандистских статей, призванных доказать, что все идет нормально. Однако наряду с казенным оптимизмом нарастает и волна тревожных ожиданий. Все чаще и чаще проводятся аналогии с 1929 годом. Аналогии некорректные, поскольку условия коренным образом различаются, - однако последствия некоторых потенциальных сценариев действительно напоминают Великую депрессию.

К сожалению, в большинстве статей рассматривается исключительно феномен так называемой "новой" экономики, причем на эмпирическом уровне. Последнее понятно - короткая история "новой" экономики не дает возможности построить для нее достаточно адекватные модели, и современная наука не может точно определить, подошла ли она к опасной черте, перешла ли за нее, или еще имеет большой запас прочности.

Настоящий текст представляет собой описание механизмов развертывания возможного мирового экономического кризиса. Некоторые из этих механизмов действуют уже сейчас, некоторые с большой долей вероятности начнут действовать в ближайшее время. При этом авторы не стремились подкрепить свои выводы подробным статистическим анализом - поскольку невозможно убедительно показать реальное относительное значение различных экономических факторов, в частности, относительного веса "новой" экономики.

По нашему мнению, ее значение сильно преувеличено, причем именно в последнее время все более и более существенное значение начинают играть классические механизмы промышленной экономики. Именно по этой причине все чаще начинает вспоминаться 1929 год - дело не только в том, что это был последний масштабный экономический кризис, но и в самих "стиле" и "запахе" того времени.

Авторы настоящего текста ни в коем случае не настаивают на том, что кризис безусловно должен произойти в ближайшее время. Они лишь говорят, что те механизмы, которые описаны ниже, и существование которых, в общем, не оспаривают даже оппоненты, должны привести к кризису.
Хотелось бы высказать благодарность тем, кто своими советами и замечаниями помогал нам в работе: Э.Б.Ершову, В.А.Новичкову, Д.С.Чернавскому, Д.В.Украинскому, Г.С.Шкурко, В.Г.Владимировой, В.Е.Цапелику, Л.В.Иванову и ряду других.

"Новая" экономика

Диспропорции и новые технологические уклады

Основным двигателем развития промышленности на протяжении всей истории человечества были внутренние диспропорции. Практически все новые технологические уклады, серьезно изменившие мировую экономику, появлялись по одной и той же типовой схеме.

В начале - появление нового продукта, пользующегося повышенном спросом на потребительском рынке. На первом этапе его производство растет более быстрыми темпами, чем экономики в целом, норма прибыли при его производстве существенно выше, чем в среднем по промышленности.

Как следствие, он начинает активно использоваться в других секторах экономики, то же относится и к связанным с ним технологиям (естественно, речь идет о продуктах, имеющих универсальное применение, например, продукции химических отраслей в конце 50-х - начале 60-х годов).

В результате все прочие сектора подтягиваются вслед за лидером, в них растет производительность труда, сближаются нормы прибыли. На этом этапе новый и старые сектора начинают активно взаимодействовать, оказывать влияние друг на друга. Формируется новый целостный технологический уклад, который гармонично развивается до момента очередного прорыва.

Это обобщенное описание, тем не менее схема отражает основные условия формирования новых технологических укладов, происходивших до последнего времени. Однако самая последняя революция, связанная с развитием информационных технологий, резко выбивается из общей картины.

Разрыв между информационными и традиционными технологиями

До сих пор не произошло существенного воздействия нового информационного сектора на традиционный, в первую очередь промышленный - не наблюдается существенного увеличения эффективности последнего, роста в нем производительности труда и нормы прибыли. Мы не имеем в виду механизмы управления или маркетинговые технологии, которые как раз сильно изменились. Имеются в виду именно промышленные технологии. Более того, сейчас даже трудно себе представить, каким образом и когда такое влияние может быть оказано, по крайней мере, в ближайшее десятилетие.

При этом речь не идет о принципиальном отсутствии соответствующих технологий. Они просто не внедряются, что, разумеется, не способствует их дальнейшей разработке. Причин указанного феномена множество. Укажем на те из них, которые нам представляются важнейшими.

Во-первых, любая попытка перестроить промышленное производство с учетом достижений информационных технологий морально устаревает уже на стадии проектирования: за короткий период сменяется несколько поколений компьютеров, существенно расширяется и видоизменяется информационное поле, принципиально меняется программное обеспечение. Эти изменения происходят не только очень быстро, но и часто непрогнозируемо, поскольку контролируются несколькими монополистами (типа Microsoft), которые в своем поведении руководствуются, разумеется, не интересами пользователей, а собственными соображениями.

Во-вторых, внедрение новых информационных технологий реально окупается только в случае существенного увеличения объемов производства и продаж.

В третьих, внедрение этих технологий требует соответствующей квалификации персонала. При этом требуется повышение уровня оплаты труда, адекватное оплате в информационных секторах (т.е. увеличение издержек в разы).

По этим и другим причинам все попытки внедрения новых информационных технологий связаны с очень большими рисками, чрезмерными по понятиям как менеджеров предприятий традиционного сектора, так и, что более важно, финансовых институтов.

Таким образом, разрыв между традиционными и информационными секторами экономики, и без того уже значительный, растет, и будет расти еще больше. Этот феномен уже признан, хотя еще не до конца осознан: это следует из устоявшегося разделения экономики на "старую", где рост производительности и доходности остался на стабильном уровне, и "новую", где рост производительности и доходности составляет до 10% в месяц. В ходе предыдущих технологических революций такого противопоставления не было.

Маркетинговые технологии новой экономики: некоторые ограничения

Основные потребности конкретных людей продолжает удовлетворять старая экономика. Трудно объяснить человеку, зачем его компьютеру каждые три месяца увеличивать производительность (отметим, что в США до сих пор работает большое количество принадлежащих частным лицам компьютеров с давно устаревшими процессорами 486). Как следствие, новая экономика была вынуждена искать для себя иные приложения, которые бы оправдывали ее существование.

Поэтому она стала изобретать все новые и новые услуги, для которых необходим рост производительности (новые версии игр, технологии передачи оцифрованных изображений и музыкальных произведений и т.д.). СМИ непрерывно твердят, что ни один "современный" человек без этих технологий обойтись не может (в отличие от новой машины, большого дома или просторной квартиры), но пока их использует их все-таки существенное меньшинство. Более того, значительная часть пользователей может, по большому счету, отказаться от этого без большого ущерба для себя.

Однако модели развития новой экономики предполагают, что ее услуги должны стать всеобщими уже в ближайшее время. Это предположение играет важную роль при определении будущих потенциальных доходов новой экономики. Дело в том, что одной из ее главных составляющих являются маркетинговые технологии на основе Интернета, которые, в случае их внедрения, реально обеспечат колоссальный рост доходов.

При этом одно из важных свойств интернет-технологий состоит в том, что их внедрение требует больших предварительных инвестиций, а окупаемость достигается только при больших масштабах развития проектов. При этом рост прибыли зависит от количества продаж экспоненциально - т.е. после достижения масштабов окупаемости даже небольшой рост продаж приводит к колоссальному увеличению прибыли. При этом на нынешнем уровне развития Интернета масштабы, обеспечивающие окупаемость больших проектов, неизбежно близки к монопольным - и неочевидно, могут ли вообще в ближайшем будущем существовать окупаемые интернет-проекты в нормальной конкурентной среде. Это связано с тем, что эффект масштаба в новой экономике действует сильнее, чем в старой. Затраты на производство одного автомобиля в серии из 1000 штук меньше, чем в серии из 100, однако это отличие выражается в нескольких процентах. Компьютерная программа, как бы дорого не стоила ее разработка, после своего завершения может копироваться в любом количестве экземпляров практически бесплатно.

В этом смысле аналог современных маркетинговых технологий в конце XIX века мог бы выглядеть так. Артур Конан-Дойль пишет первую часть "Собаки Баскервиллей" и распространяет ее бесплатно среди всех жителей Великобритании. После этого, все газеты начинают обрабатывать общественное мнение в том направлении, что англичанин не может считаться прогрессивным и образованным, если он не прочитал упомянутое произведение до конца.

Одновременно объявляется масса конкурсов (с крупными денежными призами), кто первым сообщит в издательство имя убийцы, породу собаки и т.д. После чего начинается платная подписка на вторую часть, и лишь затем ее продажа, причем на каждом экземпляре стоит подписной номер без права передачи другому лицу под угрозой судебного преследования (а для участия в конкурсах необходимо сообщить подписной номер).

На начальной стадии любого проекта новой экономики необходимы колоссальные издержки на построение сети продаж. Избежать этих затрат невозможно, а значит из сотен и тысяч нынешних продавцов на рынках информационных технологий выживут единицы. Остальные должны умереть, а вложившиеся в них инвесторы - потерять значительную часть своих денег. Шансы выжить имеет только тот, кто сумеет потратить на развитие больше всех.

Кроме того, реализация маркетинговых технологий на базе Интернета автоматически ведет к уничтожению большого сектора в сфере потребительских услуг. Это ведет к существенному перераспределению финансовых потоков, в частности, к их значительной концентрации.

Краткие выводы

Главным феноменом современной мировой экономики является глубокая и все усиливающаяся диспропорция между новыми, информационными, и традиционными секторами. Такие разрывы появлялись и раньше, когда новые технологии занимали полностью пустую нишу чисто интенсивными методами (в прошлом веке так развивалась телеграфная и телефонная связь). Однако даже на переходе от интенсивного пути развития к экстенсивному, то есть в момент резкого уменьшения нормы прибыли общий объем новых отраслей был настолько меньше объемов экономики в целом, что завышенная норма прибыли не оказывала влияния на общеэкономическую конъюнктуру. Сейчас ситуация другая: капитализация новой экономики настолько велика, что ее влияние на общеэкономическую конъюнктуру становится доминирующим.

Предпосылки кризиса мировой экономики

Инвестиционная модель развития; ограниченность спроса на товары новой экономики

Текущая стоимость услуг новой экономики существенно ограничена. Поэтому почти все компании новой экономики оцениваются исходя из будущей прибыли. Как следствие, новая экономика стала развиваться по иной, отличной от промышленной экономики модели, - по инвестиционной модели.

Суть ее в том, что первоначальные расходы осуществляются за счет инвесторов, которые ожидают получить свою часть колоссальных будущих прибылей. Стоимость компаний новой экономики на фондовом рынке при этом определяется не из баланса текущих доходов и расходов, а с учетом будущей (и во многом - виртуальной) прибыли. Такая модель определения стоимости выбрана и поддерживается всеобщим консенсусом. Поскольку сети продаж компаний развиваются, а будущая прибыль зависит от них экспоненциально, то все инвесторы (теоретически) могут фиксировать сверхприбыль.

В то же время подобная ситуация не лучшим образом отражается на устойчивости фондового рынка, поскольку имеет характерные черты финансовой пирамиды, устойчивость которой во многом зависит от чисто психологических причин. Это еще более усугубляется желанием "старых" компаний получить свой кусок пирога, что заставляет их тратить часть своих ресурсов на создание подразделений, имеющих чисто информационную специфику.

При этом реальных товаров для населения от новой экономики практически не прибавилось. Более того, значительная часть тех услуг, которые реально оказывает конечным потребителям новая экономика, во многом лишь заменяет уже давно существовавшую часть сектора потребительских услуг. Это привело к двум интересным эффектам.

Первый из них: основным покупателем услуг новой экономики стала она сама. Начал расти колоссальный "мыльный пузырь" виртуальной экономики, объем которого существенно превышает объем "пуповины", которая связывает ее с экономикой старой. А поскольку в реальное производство продуктов массового потребления новая экономика вторгается с трудом, она была вынуждена искать новые сферы применения, которые "привязывали" бы ее к реальной жизни.

В результате возник второй эффект: до начала получения стабильных прибылей основным товаром новой экономики стала продажа новых механизмов продажи продукции старой экономики. Как следствие, основные инвестиции в новую экономику даются под новые маркетинговые технологии на базе Интернета. Это еще более усилило эффект влияния этих маркетинговых технологий и присущих им эффектов на общую картину развития новой экономики.

Симбиоз финансов и информационных технологий

Спецификой экономического развития США с начала прошлого века было постоянное доминирование фондового рынка, который стал основным регулятором экономического развития. Торгуемые на фондовом рынке ценные бумаги стали основой активов практически всех финансовых институтов страны. В процессе роста рынка банки и другие финансовые институты выпускали вторичные, третичные и следующей степени ценные бумаги, которые не только создавали мультипликационный эффект, но и требовали для обслуживания своего оборота дополнительные объемы наличных денег. В свою очередь, излишки денежных средств стимулировали рост фондового рынка, который, пропуская их через себя, создавал фиктивные активы, уменьшающие инфляционное давление на рынок.

Поэтому единственной областью, где продукция новой экономики нашла реальных потребителей, стал финансовый сектор. Мощный симбиоз финансовых и информационных технологий вывел ситуацию на новый уровень и потребовал закрепления получающихся доходов в "материальной" сфере. Как следствие, с учетом описанного выше механизма мультипликации, во многом виртуальные потоки новой экономики после капитализации на фондовом рынке создали колоссального объема актив, который стал финансовой базой и гарантией необходимых для ее развития инвестиций.

В случае незначительных сложностей экономики этот механизм позволял их сгладить, в случае серьезных кризис можно было отсрочить, однако ценой его углубления. Колоссальный рост капитализации предприятий новой экономики привел к тому, что некоторые из них стали превышать по своей виртуальной стоимости таких гигантов старой, как "General Motors". При этом реальной прибыли они не приносят, а стоимость вычислена на потенциальных маркетинговых расчетах, которые предполагают устойчивый рост продаж на протяжении десятилетий. Для обоснования этого предположения было даже профинансировано создание нового "направления" в экономике, доказывающего, что развитые страны вышли на бескризисный путь развития. Однако поскольку исходная база этих активов достаточно сомнительна, любое существенное замедление темпов роста фондового рынка может привести к началу крупномасштабного кризиса.

Цикличность американской экономики и попытки ее преодолеть

Если посмотреть на параметры экономического развития США, начиная с начала XIX века, то можно увидеть, что они четко укладывались в кривую с периодом 10-20 лет: рост - перегрев - кризис - депрессия - рост. При этом рост всегда сопровождался небольшой инфляцией, которая увеличивалась в фазе перегрева, а депрессия вызывала незначительную дефляцию. Эта кривая имеет место во всех странах, но в экономике США она была наиболее выражена в связи с влиянием фондового рынка. В целом глубина каждого следующего кризиса была больше, чем предыдущего, а из последнего - в 1929 году - США смогли выйти только благодаря второй мировой войне.

Франклин Рузвельт сумел прервать это опасное чередование подъемов и усиливающихся спадов, сделав доллар мировой валютой, что позволяло США переносить свои кризисы вовне путем постоянной экспансии доллара. Правда, для этого ему пришлось отказаться как от доктрины Монро, определявшей внешнюю политику США на протяжении более 100 лет, так и от изоляционизма в экономике. Начиная с 1945 года все серьезные экономические трудности в США были вызваны исключительно внешними причинами (например, нефтяной кризис начала 70-х), а периоды рецессии стали значительно менее критичны. Цикличность экономики осталась, но наиболее разрушительные механизмы периодических кризисов начала ХХ века свое действие прекратили.

Однако в начале 90-х годов, после крушения мировой социалистической системы и захвата США и их союзниками рынков, которые раньше контролировал СССР, экспансия доллара закончилась - в связи с исчерпанием возможных областей расширения. Основной механизм, обеспечивающий стабильное развитие экономики США, себя исчерпал. Американская экономика должна была бы перейти к фазе перегрева - первой почти за 70 лет.

Но в то же время появилась новая экономика, которая оттянула на себя избыток финансовых ресурсов. Именно избыток финансовых ресурсов в начале 90-х годов стал той "затравкой", на которой выросла новая экономика, в результате чего повторился феномен 20-х годов - быстрый рост практически без инфляции. Это, во многом случайное совпадение является еще одной причиной возможного кризиса: после прекращения роста фондового рынка весь накопленный за 10 лет инфляционный потенциал выплеснется на старую экономику за значительно более короткий период.

Пусковой механизм и последствия кризиса

Рентабельность промышленности

Быстрый рост новой экономики к середине 90-х привел к тому, что ее объем существенно вырос и стал сравним с объемом старой экономики. Сильно вырос объем инвестиций, который она была способна принять (при том, что инвестиционная привлекательность новой экономики, в связи с колоссальными доходами, всегда была существенно выше). В результате на рынке инвестиций и кредитов новая экономика стала "первым номером" - свободные капиталы все чаще и чаще стали перетекать в информационные сектора. Существенно изменились (в сторону увеличения) и доходные ожидания, как частных лиц (домохозяйств), так и финансовых институтов.

Поскольку промышленность стала проигрывать конкурентную борьбу на рынке кредитов и инвестиций, реальная стоимость кредита для нее сильно выросла. В результате скорость ее развития замедлилась; промышленность стала переходить на более экономичные режимы деятельности. Выросли издержки. Труднее стало привлекать квалифицированных молодых специалистов, поскольку они устремились в финансово более привлекательные сектора новой экономики.

У предприятий непрерывно уменьшалась доля собственных средств по отношению к заемным (стоимость которых непрерывно растет). С целью экономии имеющихся ресурсов началась волна слияний компаний, близких по сферам деятельности. Одновременно складывалась система оценки эффективности работы наемных менеджеров, основанная на стоимости акций управляемых ими предприятий. Такая система не могла не подстегивать менеджеров к искажению информации о предприятиях, к "лакировке" действительности.

Как следствие, заниматься долгосрочными инвестициями стало нерентабельно; горизонт планирования и инвестирования понизился до нескольких месяцев, - до объявления очередных отчетов, на основании которых принимает решения фондовый рынок. Неуклонное снижение рентабельности старой, реальной экономики, а также последствия этого снижения являются главным пусковым механизмом будущего глобального экономического кризиса.

Дефицит торгового баланса

Для предприятий США упомянутые факторы оказались более значимыми, чем для других стран. При этом образовалась крайне пагубная для экономики "вилка". В случае повышения цен производителями (которое было необходимо для компенсации возрастающих издержек) они начинали проигрывать конкурентную борьбу иностранцам, - рос импорт и дефицит торгового баланса. Кроме того, общее повышение цен стимулировало инфляцию, сильнее всего ударявшую по реальному производителю. А в случае продаж по низким ценам приходиться фиксировать реальные убытки. Кроме того, низкая инфляция ведет к усилению доллара и росту доходов импортеров.

В результате сильно растет дефицит торгового баланса, который в июле составил $31.89 млрд., а за 7 месяцев года - $206 млрд., что на 46% больше, чем к июлю прошлого года. Все время "прорывается" инфляция, борьба с которой является главной целью ФРС. Одновременно сильно растут складские запасы: до 1% ВВП в квартал. Существенно падают нормы сбережений населения: в июле и августе были последовательно побиты минимальные рекорды по этому показателю (траты превышали сбережения на 0.3% в августе 2000 г.).

Ситуация усугубилась после кризиса рынков в Юго-Восточной Азии осенью 1997 г. С учетом возможности США влиять на эти рынки с помощью доллара как мировой резервной валюты, азиатские рынки играли роль предохранительного клапана для американской экономики. Политика защиты от внутренней инфляции, проводимая ФРС США, привела к "вылету" этих клапанов. После этого единственной возможностью отсрочить кризис собственно в США стали внеэкономические механизмы (типа агрессии в Югославии). Именно с этого момента между кризисом мировой экономики и кризисом американской можно ставить знак равенства. Дополнительным фактором, усиливающим все перечисленные механизмы, является колоссальное количество наличных и безналичных долларов и ценных бумаг, номинированных в долларах, за пределами США, которые при первых признаках кризиса вернутся обратно.

Инфляция и импорт

Колоссальный рост "мыльного пузыря" виртуальной экономики не мог не вызвать ускоренного (по сравнению с ростом промышленности) увеличения потребления. Длительный период роста и успех новой экономики спровоцировал уменьшение доли накоплений у граждан США, которые стали больше тратить, при этом существенно увеличив свои долговые обязательства.

С учетом роста кредитных ставок это неминуемо должно было инициировать инфляционные процессы. Первые признаки этого проявились еще в 1998 году, когда, впервые за многие десятилетия, США закрыли свой бюджет с профицитом. Но на рыночных ценах эти процессы долго не отражались в связи с грамотной и компетентной политикой, проводимой ФРС. Однако к концу 1999 года сдерживать инфляцию стало уже невозможным. Начало инфляционных процессов высветило реальное положение дел в американской промышленности. Если раньше финансовые сложности успешно прятались в балансах предприятий и не влияли на курс их акций, то инфляция обесценивает все активы одновременно, а рост учетной ставки удорожает кредит. Дополнительным фактором, усиливающим этот процесс, стал рост доллара относительно других валют, что стимулировало импорт.

С начала 1998 года началось вытеснение с внутренних рынков США национальных товаров, что вызвало резкое увеличение дефицита внешнеторгового баланса. Начиная с конца 1999 г. его рост иногда доходил до 5% в месяц. Рост потребления за этот период стал существенно отставать от роста импорта. Поскольку показать уменьшение производства американские компании не могут (стоимость акций снизится), продавать по прежним ценам тоже (конкуренция увеличилась), они стали работать "на склад". Упомянутая выше цифра колоссального роста складских запасов показывает, что дело идет к классическому кризису перепроизводства.

Фондовый рынок

Больше не осталось объективных факторов, допускающих рост индекса Доу-Джонс. Его падение вызвало некоторое уменьшение эйфории по отношению к фондовому рынку в целом и интернет-экономике в частности, что и повлекло за собой обрушение рынка NASDAQ в апреле. К этому моменту уровень инфляции в США, пересчитанный на год, достиг уровня нормальной рентабельности промышленного производства (инфляция в марте составила 0.7% по розничным и 1% по оптовым ценам).

Теперь DJ, который стабильно рос на протяжении многих лет, колеблется между 10 000 и 11 000. Это означает, что инвестиционная доходность американского фондового рынка резко снизилась. При этом значительное количество крупных финансовых институтов заинтересовано в существенном росте цен на фондовом рынке, поскольку, во-первых, их перспективная политика на много лет вперед рассчитана исходя из стабильности такого роста, во-вторых, их активы обесцениваются с уменьшением этого индекса. Однако начиная с января этого года попытки искусственного подъема DJ не удаются.

Одновременно увеличилась амплитуда и частота его колебаний, что означает увеличение спекулятивной доходности его профессиональных участников за счет доходов частных инвесторов. При этом уровень инфляции сам по себе перестал быть главным количественным показателем критичности ситуации, поскольку его можно искусственно уменьшать. Разумеется, при этом автоматически растут другие показатели, ухудшающие положение реального сектора (стоимость кредита, объем импорта на внутренних американских рынках и т.д.).

Неустойчивость фондового рынка приобрела доминирующий характер, а величина очередного падения теперь зависит от сочетания различного количества все более мелких и случайных факторов. Эту ситуацию усугубляет асимметричность решений участников фондового рынка. Принятию решений о приобретении акций, как правило, предшествует тщательный анализ информации о реальном положении дел фирмы. Решение же об их продаже следует в случае появления малейших, пусть даже и не обоснованных сомнений относительно возможной динамики курса.

Нефтяной кризис

Большую часть ВВП в США производит мелкий и средний бизнес. Его участники не имеют возможность продавать свои акции на фондовых биржах, практически не тратятся на шумные рекламные компании на мировом уровне и практически не имеют возможности защититься от тех негативных процессов, которые описаны выше. В ситуации надвигающегося кризиса возникает желание накопить резервы. В России обычно закупают соль и спички, а в США - форвардные контракты на поставку нефти и нефтепродуктов.

К середине лета 2000 г. рост цен на форвардные контракты настолько превышал рост цен на текущие поставки, что на рынок вышли классические спекулянты. При этом, поскольку ФРС железной рукой держит показатели инфляции, цены в США за все это время практически не выросли. Это значит, что все превышение цен (около $50 млрд в III квартале 2000 года) пошло на увеличение издержек производителей.

Такой рост издержек означает снижение прибыли в целом для промышленности примерно на 25%. Колоссальное уменьшение прибыли не может не вызвать глобальных структурных изменений (при том, что за последние 10 лет таких изменений в американской экономике практически не происходило). В первую очередь, изменится капитализации предприятий и фондового рынка - особенно капитализация предприятий, которая определялась исходя из инвестиционной модели.

Варианты разворачивания кризиса

Итак, с апреля 2000 года вероятность кризис существенно выросла. Подготовка к кризису вовсю идет. Осенью 1999 года был отменен принятый еще при Рузвельте закон, запрещающий совмещать любые два из трех видов деятельности: страховую, банковскую и фондовую. Он был принят по итогам кризиса 1929 года, чтобы защитить интересы рядовых вкладчиков и запретить бесконтрольные спекуляции чужими деньгами. Отмена этого закона в преддверии крупномасштабного фондового кризиса позволит владельцам и менеджерам крупных финансовых институтов сохранить и приумножить свои личные капиталы после его начала. Механизмы такого рода хорошо знакомы российским гражданам по опыту 1998 года.

Объективная информация о реальном состоянии дел в масштабах, исключающих мелкие подтасовки, начала появляться в СМИ с октября, - с публикациями балансов предприятий по итогам трех кварталов года. В принципе, уже эта информация может вызвать резкий сброс акций промышленных предприятий, что, в свою очередь способно спровоцировать крупномасштабный кризис. Отметим, что если кризис 1929 года шел по механизму обрушения перегретого рынка, то в настоящее время есть два варианта.

Первый - аналогичный ситуации 1929 года, когда банковский кризис последовал за фондовым. Второй - кризис финансовых институтов в связи с падением цен на основные их активы (акции), то есть предварение фондового кризиса банковским.

Выбор этих сценариев целиком находится в руках А.Гринспена и Л.Саммерса. По мнению некоторых экспертов, у них в руках есть капиталы общим объемом порядка $500 млрд, которые могут быть направлены либо на поддержку фондового рынка, либо на поддержку банков.

Последствия кризиса

В результате резкого обрушения фондового рынка он потеряет, по разным оценкам, от $7 до $15 трлн (напомним, что апрельское обрушение рынка NASDAQ уничтожило активов на сумму порядка $2 трлн). При этом он полностью утратит свою роль аккумулятора "горячих" денег, что усилит инфляционные процессы в США и приведет к возврату в США долларов, экспортированных за их пределы в послевоенные десятилетия. Произойдет массовое банкротство финансовых институтов, значительную часть активов которых составляют ценные бумаги инвестиционных фондов, страховых компаний, венчурных и пенсионных фондов.

Те свободные средства, которые инвесторы (прежде всего иностранные) смогут вывести из наиболее пострадавших секторов экономики будут, в условиях быстрого падения доллара, вкладываться в любые доступные долгосрочные активы. Это вызовет резкий рост стоимости золота, других драгоценных металлов и изделий из них, недвижимости и т.д. Резко вырастет спрос на фьючерсные контракты, что еще сильнее подорвет мировую промышленность.

При этом ФРС, скорее всего, станет поддерживать ликвидность только мелких и средних национальных банков, в которых сосредоточена большая часть сбережений простых американцев, что подорвет устойчивость мировой финансовой системы. Банкротства одних и серьезные трудности других финансовых институтов резко понизят жизненный уровень граждан США, резко уменьшится их текущее потребление в связи с необходимостью восстанавливать утраченные долгосрочные накопления. Существенно уменьшатся поступления в бюджет США, который больше чем наполовину пополняется платежами физических лиц. Это вызовет уменьшение социальных расходов, что еще сильнее ударит по благосостоянию американских граждан.

Уменьшение потребления будет все сильнее подрывать промышленность. Спираль американской экономики, стабильно раскручивающаяся на протяжении более 25 лет, начнет стремительно сжиматься. Можно ожидать, что среднее потребление в мире упадет в 1.5-3 раза, что потребует существенной структурной перестройки мировой промышленности и международного разделения труда, и приведет к многолетней стагнации мировой экономики.

Сформировавшиеся за последнее время международные корпорации не смогут нормально функционировать, поскольку их органы управления будут не в состоянии адекватно отражать быстро меняющуюся кризисную конъюнктуру. Как следствие, они начнут разваливаться и закрывать производства, что вызовет серьезный протест национальных властей, не заинтересованных в увеличении безработных в условиях резкого сокращения доходных статей бюджетов и свертывания социальных программ.

В этой ситуации неминуем развал системы ВТО и воссоздание традиционных механизмов защиты национальных рынков. Этот процесс будет стимулироваться также тем, что доллар США быстро утратит свою функцию международной валюты, а евро не успеет занять его нишу. Как следствие, в мире восстановится мультивалютность, вытесненная монополией доллара в конце 1930-х. Для поддержки национальной промышленности, страдающей от нехватки кредитов в условия острого кризиса мировых финансовых институтов, многие страны мира перейдут к бюджетному кредитованию предприятий. Это будет подстегивать инфляцию, но увеличит конкурентоспособность национальных предприятий на мировых рынках.

Именно взаимодействие механизмов защиты национальных рынков и будет определять развитие мировой экономики в первые послекризисные годы. Очень серьезные изменения внесет кризис в расстановку сил на мировой экономической арене. Серьезное ослабление американской экономики (усиленное мощными социальными волнениями) приведет к тому, что резко ослабнут регионы, существенную часть своих доходов получающие от продаж в США. В первую очередь это Япония, Китай и ЮВА. Серьезная стагнация ожидает и Европу, которая, однако, за счет экспансии евро, обеспечит себе мощный инвестиционный потенциал. Часть инвестиций будет направлена в Латинскую Америку, в которой начнется подъем за счет заполнения ниши ЮВА по поставкам товаров массового потребления на североамериканские рынки. Частично европейские инвестиции пойдут в Китай и Индию.

После разрушения системы ВТО и восстановления протекционистских механизмов ситуация в мировой экономике будет очень напоминать картину начала тридцатых годов. Незначительное количество очень крупных международных концернов-монополистов, мультивалютность, большое количество безработных, рост социальной напряженности, инфляция и застой - все эти явления будут определять картину мировой экономики в первое десятилетие нового века.

Послекризисная ситуация в России будет разительно отличаться от общемировой. Существенно упадут экспортные продажи сырья, уменьшатся цены на часть импортных товаров. Вырастут курс рубля относительно доллара и уровень жизни населения. Продажи газа и нефти, скорее всего, уменьшатся незначительно. Опасения вызывает только рост цен на продовольственные фьючерсные контракты.

Но главное отличие российской ситуации в другом. Как уже отмечалось выше, свободный капитал общим объемом не менее нескольких триллионов долларов будет лихорадочно искать, куда можно как можно быстрее вложиться с целью своего сохранения. При этом потенциальные инвесторы будут готовы идти на очень существенные, но фиксированные потери - поскольку живые деньги будут очень быстро обесцениваться, а найти активы, стоимость которых сравнима с триллионами долларов не так-то просто. В этой ситуации Россия может стать привлекательным объектом для инвестиций. Но для этого она должна суметь предоставить иностранным инвесторам гарантии установления и сохранения основных правил игры.

Май - сентябрь 2000

[03.11.2000]

Редакция: polit@zhurnal.ru
Средний Кисловский пер. д.3 стр.3
Дизайн и поддержка: Web-Мастерская, E-LABS
Реклама: reklama@zhurnal.ru

Сайт управляется системой uCoz